John Coltrane-Meditations

23 ноября 1965-го в 'Van Gelder Studios', Englewood Cliffs NJ в последний раз вместе с Колтрейном сыграли МакКой Тайнер и Элвин Джонс, с 1960-го его бессменные партнёры по новаторским экспериментам. В тот день вместе с остальными участниками секстета Джона Колтрейна они записали последний шедевр Колтрейна, сюиту Meditations (Размышления).

Ещё после записи первого варианта Размышлений, собственно последней работы Классического квартета, Колтрейн предложил Фарао Сэндерсу сотрудничество над новыми проектами. С тех пор Сэндерс неизменно выступал и записывался с Колтрейном в качестве гостя его квартета. Когда-то, на заре Классического квартета Колтрейн практиковал нечто подобное в содружестве с  Эриком Долфи. Но так как нельзя дважды вступить в одну и ту же воду, так и теперь это была уже совсем иная музыка, чем та, с которой начинали Колтрейн и Долфи в 1960-ом. Одновременно Колтрейн попробовал ещё и другую свою задумку-второго барабанщика. В этой роли выступил Рашид Али.

Из интервью Колтрейна журналисту Фрэнку Кофски. Лето 1966:

-Фарао Сандерс соперничает с тобой или дополняет тебя?
- Он мне помогает. Иногда он мне просто помогает остаться в живых, потому что, мужик, я выжимаю на концертах такой вес и физически это так трудно, что мне нужен кто-то в группе, кто подхватывал бы, когда я не могу взять вес. А Фарао силен духом и делает вещи, которые мне нравится слышать в своем ансамбле. Вообще в ансамбле все время кто-то должен быть очень мощный. В прежней группе это был Элвин. В новой - Рашид, но ему ни до чего нет дела, когда он играет.




Но это Трейн говорил уже весной 1966-го, после ухода Тайнера и Джонса. А в тот день, они ещё играли у него вместе с новыми партнёрами-дублёрамии вместе у них получилась фантастическая музыка, воистину шедевр, соизмеримый по красоте и лаконизму с главной работой всей жизни Колтрейна, сюитой Любовь Высшая.

651123          JOHN COLTRANE SEXTET:
Personnel: Coltrane, ss, ts; Pharoah Sanders, ts; McCoy Tyner, p; Jimmy Garrison, b; Elvin Jones, Rashied Ali, dr.
Location: 'Van Gelder Studios', Englewood Cliffs NJ
Date: 11/23/65 
Engineer: Rudy Van Gelder 

(Suite: Meditations) 

a. "The Father and the Son and the Holy Ghost" (J. Coltrane) 

Imp A9110; more

b. "Compassion" (J. Coltrane) 

Imp A9110; more 

c. "Love" (J. Coltrane) 

Imp A9110; more

d. "Serenity" (J. Coltrane) 

Imp A9110; more

e. "Consequences" (J. Coltrane) 

Imp A9110; more
Meditations is about cleaning the mirror into the self, going as far through the looking glass as is possible each time. Making music as naked as the self can be brought to be.

-Nat Hentoff (1966 original liner notes to Meditations, A-9110)

Вступительная часть, "Отец, Сын и Святой дух", переходящая по завершении плавно во вторую часть, "Сострадание", обрушивается на слушителя сокрушительным звуковым водоворотом. Джонс и Али поднимают огромный шум, на фоне которого Колтрейн разворачивает одну из самых свободных своих импровизаций. С партией Колтрейна чуть погодя вступает в диалог Сэндерс, извлекая из своего сакса совершенно невообразимое альтиссимо, очень похожее на звуки недорезанного цыплёнка. Перед плавным переходом в следующую часть, " Сострадание" звуковой вихрь немного успокаивается и МакКой Тайнер обретает утраченный было статус хозяина положения, которым он обычно так наслаждался в прежнем квартете. Его пассажи здесь звучат прелюдией к одному из его самых страстных и изобретательных соло, которое он развернёт несколько позднее. А пока что он, умело поддерживаемый своими испытанными партнёрами, очень чисто обращает этот поток в коду, украшенную лаконичными и точными пассажами Гаррисона и привычными энергичными ритмами Джонса.

Когда много лет спустя Рашид Али, выпустил вместе со своей группой Prima Materia собственную версию Размышлений, то у него "Сострадание" плавно перешло в басовое соло, которым у Колтрейна открывается третья часть сюиты, "Любовь." Думаю, что будь у Колтрейна техническая возможность, то и он тоже выбрал бы такую схему, доживи он до эпохи компакт-дисков. Но в 1965-ом, записью второй части сюиты как раз исчерпался свободный ресурс первой стороны винила и поэтому соло Гаррисона пришлось переносить на вторую сторону пластинки.

Это соло открывает "Любовь", подготавливая слушателя к великолепному вступлению лидера, после которого и без того высокий накал эмоций, ещё более повышается, особенно когда возвращается Сэндерс, открывая следующую часть сюиты- "Последствия", закручивая новый водоворот. Но особенно поражает следующее за ним соло Тайнера, беспримерное по своей новизне и эмоциональной силе. Пожалуй это лучшее из всего, что Тайнеру было суждено сыграть под эгидой Джона Колтрейна. А затем наступает  "Спокойствие", которая подобно уже слышанному на первой стороне, выполняет функцию второй краткой коды, которой и завершается сюита. Звуки Размышлений смолкают, оставляя после себя неизменный вопрос: «Что это было?»

Вот как писал об этом известный джазовый критик Скотт Яноу:

«…В 1965 , находясь под влиянием интенсивных и атональных полетов Альберта Эйлера, Арчи Шеппа и Фарао Сэндерса, музыка Колтрэйна, вдохновленного их примером во многом утратила мелодичность и по существу превратилась в страстное звуковое исследование…». Переизданным на компакт-диске Размышлениям всё тот же Скотт Яноу дал такую характеристику:

«Этот CD-переиздание возможно самого прекрасного материала из созданного Джоном Колтрэйном в сотрудничестве с Фарао Сандерсом. В пяти разнообразных, но почти последовательно интенсивных отрывках ("The Father and the Son and the Holy Ghost," "Compassion," "Love," "Consequences" и "Serenity"), два тенор-саксофониста, пианист Маккой Тайнер, басист Джимми Гаррисон и ударники Элвин Джонс и Рашид Али создают исключительно мощную, плотную и эмоциональную музыку. В отличие от некоторых из живых джемов 1966-го года, страстные исполнения здесь не длятся слишком долго, а крики и вопли логично перетекают в духовные темы…»

А вот, как сам Колтрейн оценивал свои усилия в тот период:

«…Я могу честно сказать - в музыке я стараюсь выразить то, что я уже нашел и что мне хотелось бы в музыке изменить. Другими словами, я пытаюсь сказать: "Вот что я чувствую, и это может стать лучше, по моему мнению, так вот я делаю вот это и вот это, чтобы стало лучше". Мне кажется, что любой человек в любой ситуации, если только чувствует, что можно сделать что-то хорошее, старается это сделать. Это так и в музыке, и в обществе, в политике, в любой стороне нашей жизни.» (из интервью Колтрейна журналисту Фрэнку Кофски. Весна 1966)

По всей видимости Колтрэйн понимал, что Размышления и другие его работы, которые он сделал в течение того периода, не для всех были понятны или привлекательны. Но охваченный горячим стремлением попытаться расширить освоенные и изученные к тому времени возможности музыкального творчества, он хотел научиться достигать достоверности и глубины в изображении человеческих эмоций, смысла и условий человеческой жизни, полагая эти цели более важными для творчества, чем простая привлекательность. Он стремился к тому, чтобы его музыка означала бОльшее, чем просто развлечение слушателей. Ему претило то, что к джазу в США в те дни относились как к части бизнеса ночных клубов. И он неукротимо шёл  за горизонт привычных представлений, создавая по мнению Нэта Хентофа музыку столь же обнажённую, как и каждый, приходящий в этот мир …

Для меня Размышления Колтрейна представляются прямым продолжением сюиты Любовь Высшая.  И вот почему.

С момента формирования Классического квартета, почти каждый новый релиз его был ступенькой по пути к встрече на высшем уровне, к встрече с Творцом. С ростом мастерства и выразительных приёмов группы, эти ступени всё преображались, принимая постепенно своеобразное подобие ступеней реактивной космической ракеты, выводившей исследовательский корабль Колтрейна на всё более высокую орбиту. И если первой такой ступенью была Любовь Высшая, которая вывела корабль Колтрейна на околоземную орбиту, то Размышления позволили ему порвать с земным притяжением и начать беспримерный полёт к межзвёздным пространствам…

Когда то современники великого Баха считали его атональным композитором. То же было и с Бетховеном и Вагнером. Все они творили музыку такой новизны, что она казалась многим из их менее восприимчивых современников несуразным шумом. Как знать, быть может лет так через сто "Отец, Сын и Святой дух" займёт по достоинству принадлежащее ему место в когорте нетленной классики, а имя Святого Джона Колтрейна встанет в один ряд с Бетховеном и Бахом…